Воен света и бульдозер ярости.
Я люблю свою шикарную женщину и готова поставить ей памятник!
25.06.2012 в 21:29
Пишет curious anonym:Зомби зомби зомби зомби
По хорошему на то, что это соционика можно забить, рассказец не об этом, он о зомбаках
Название: Давай постреляем зомби
Автор: curious anonym
Бета и Гамма: Чеширский Кысь и Go Go Guu
Фандом: соционикапозор на мои седины
Рейтинг: PG-13, за описание зомбаков
Жанр: сатира, мистика
Размер: 3 683 слова
Предупреждения: одинокое слово "хрен" в том самом смысле, графическое описание зомби, сомнительное чувство юмора любопытного анонима и ее столь же сомнительная осведомленность в соционике.
От автора: Писалось для Чеширский Кысь, которая и сама приложила к написанию лапку. В эти грешные три с лишним тысячи слов любопытный анонимус умудрился впихнуть, кроме самой заявки, невпихуемое. Аллюзий и всякого символизма в тексте чуть больше чем дохрена.
Пользуясь случаем, передаю привет, реверанс и восторги undel за "До третьих петухов".
Саммари: Т14-17 male!Жуков, male!Штирлиц, male!Бальзак, fem!Есенин, fem!Достоевский. Лето. Живописная русская деревня: берёзовая роща, быстрая речка, ржавый трактор посреди василькового поля и т.д. Идиллию нарушают зомби, сбежавшие из секретной лаборатории неподалёку. Последние уцелевшие жители деревни окопались в доме Жукова и обороняются. "- Отчего так в России берёзы шумят? – Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, их трясут зомби…"
Примечаниягугл вам в помощь в конце.
читать дальше
Культурный отдых на лоне природы в селе Кукуево, обещал быть замечательным особенно после трудовой недели. Пока честная компания в лице Еси, Досточки, Бальзака и Штирлица еще только добиралась до места назначения, Штир успел изойтись шуточками на все лады: и про название деревни, в которой у Жукова был домик, и про сельхоз орудия, плавающие по реке, и про русские дороги, и про самого Жукова заодно. Потому что он, сволочь такая, еще в вечер пятницы отбыл из столицы в глубинку, предоставив им увлекательную возможность добираться по навигатору.
Как бы то ни было они благополучно прибыли на место и, побросав вещи в доме, отправились активно заниматься долгожданным культурным отдыхом.
Живописная местность вокруг села, имеющего богатую историю в русском фольклоре, радовала глаз березами и быстрой речкой. На васильковом поле, посреди которого торчал ржавый трактор Т-25А, нежно голубеющий остатками облупившейся краски в лучах заката, Досточка с Есей собирали цветы на веночки. Веночки эти девушкам хотелось сплавить вниз по течению реки. До того, что праздник Ивана Купалы не пришелся на эти выходные, юным городским созданиям не было никакого дела. Штирлиц возился с костром, за дровами для которого совершил варварский набег с топором на березовую рощицу. Жуков пытался приобщить, походившего на бледную моль, Бальзака к прелестям сельской романтики с помощью рыбалки, тут же на бережку речки, и местных баек. Бальзак послушно сидел с удочкой, в пол-уха слушая о том, как в затоне, утонула лошадь с телегой, хотя воды там было по щиколотку, ну максимум по колено, и о секретной правительственной лаборатории, расположившейся где-то за березовой рощей. На рыбу, бредни Жукова и природу в целом Балю было наплевать, он зачитывался русскими народными сказками о чертях и прочей нечисти.
Всю эту сельскую идиллию резко прервали своим появлением… зомби, которых как-то никто не ждал даже после рассказов Жукова о секретных испытаниях всяких ядохимикатов на людях в лабораториях за местным лесочком.
Зомбаки были самые что ни на есть вканонные, они шли неровными рядочками, окружая живых с трех сторон. Томная романтика вечера в деревне схлынула под разлагающимся напором ароматных ходячих кусков мяса. Ожившие мертвецы выглядели колоритнее киношных: серая кожа отваливалась вместе с плотью, следы зубов на разных частях тела, местами выгрызенные куски, в общем, все прелести каннибализма были на лицо. Хотя подались вполне свеженькие экземпляры, только надкушенные, так сказать, они были опаснее всего, так как двигались проворнее остальных, им не мешали отсутствующие конечности или сгнившие сухожилия. Этих зомби легко было принять за людей, не смотря на вялые угловатые движения, что могло послужить роковой ошибкой. Но встречались и настоящие развалины, от вида и смрада которых хотелось уединиться в каких-нибудь кустах, слезно прощаясь с содержимым желудка. Крови не было, она давно свернулась и почернела, превратившись в эдакую боевую раскраску на телах живых мертвецов. Пустые, местами отсутствующие глаза выцвели и приобрели водянистый серый цвет, зрачки были сужены и не реагировали на свет. Зомби не видели, они слышали и чувствовали свежую теплую плоть, пригодную для пищи. Пожалуй, только общий силуэт и лохмотья одежды являлись признаками того, что некогда эти монстры были людьми.
Бросив удочку и, схватив в одну руку Есю, которая хрупкая девушка и в босоножках, а в другую Баля, который хотя и мужик, но больно уж на моль бледную похож, Жук резво бросился бежать через поле к дому. Штирлиц, хоть и не внушал Жукову особого доверия, но в том, что бегает он быстро и Досточку с собой прихватит, сомневаться не приходилось.
Машин, оставленных компанией у дома, на месте не оказалось, видимо местные умельцы уже успели их взломать и укатить из деревушки куда подальше. Зато кругом было полно зомбаков.
В лучших традициях фильмов ужасов компания молодых людей забаррикадировалась в деревянном доме посреди глуши, вокруг которого гуляли ожившие мертвецы.
– Слушайте, а может это вообще не зомби, а местные алкоголики и у них этот… как его?.. О!.. бодун у них, – предположил Штир, двигая вместе с Жуковым железную советскую кровать к двери.
– А топор, торчащий из башки у одного из них, – это средство от похмелья, – саркастически ответил Баль, высматривая, чем бы еще перегородить окно, – Штир, кстати, о топорах…
Тот показал жестом сторону печки, около которой валялся захваченный им во время бегства инструмент. Баль кивнул.
– Эй, послушайте, а там же люди еще остались, их спасать надо, сожрут ведь! – взволновано сказала Досточка.
Все посмотрели на нее и вспомнили, что бывает в ужастиках с героями, когда они рьяно пытаются кого-то спасти.
– Ну, я криков за окном пока не слышу, – ответил Баль.
И правда, тишина стояла несколько гнетущая.
– Надо спасать, – сказал Жук, как отрезал, поднял у печки топор, одним рывком сдвинул кровать вместе со Штиром, повисшим на железной спинке, и вышел в ночь к зомбакам спасать от них сельское население.
– Досточка, что же ты наделала? – со слезами в голосе спросила Еся, которая, видимо, уже устраивала Жукову военные похороны, как павшему во время подвига герою. – А нас кто спасать будет? Я вообще блондинка, а блондинок всегда первыми убивают!
Штирлиц с Балем даже оторвались от восстановления баррикады, пытаясь нащупать в последнем заявлении девушки логику. Досточка глазами с влажной поволокой
умоляюще смотрела на парней.
– Не паникуй, Есечка, – стараясь успокоить, сказал Штирлиц, – ты, что Жука нашего не знаешь, его же ни одна зараза не возьмет.
Еся согласно закивала, мол, действительно знает и действительно не возьмет.
– Мы костер потушить забыли, – так же внезапно, как и в первый раз, подола голос тихая Досточка, прибывавшая в глубоком шоке от увиденного кошмара посреди российской глубинки.
– Это не та проблема, которая должна тебя волновать, – ответил Штир, сам только сейчас вспоминая о непотушенном костере.
– Не хорошо как-то, пожар может начаться, – сказала Досточка.
– Мы все равно умрем, какая разница от зомбей или от пожара? – меланхолично спросил Баль, доставая из печки угольки.
– Вот ты только еще не начинай¸ – попросил его Штирлиц, которому и девушек на свою голову хватало.
На улице все так же было подозрительно тихо, собаки не выли, люди не орали, зомби со смачным хрустом никого не жрали и только кузнечики стрекотали себе преспокойно в траве. Не верилось даже, что где-то там за загороженной всяким хламом дверью ходят ожившие жертвы научных экспериментов и плодят себе подобных. Только мертвечиной да гнилью в доме завоняло ощутимее.
– Жука долго нет, может за ним пойти, с ним что-то могло случиться, может его спасать надо, – начала причитать Еся, схватив Штира за рукав.
Штирлиц же сверкнул глазами на Бальзака, чтобы тот молчал, а то после замечаний их вечно недовольного критика Еся себе таких страстей напридумывает, что сама кинется спасать Жукова, но Баль возился с угольками, ему было не до их смертных дел.
– Ну, что с ним может случиться, – поглаживая Есю по голове и пытаясь вырвать свой рукав из цепких пальцев, сказал Штир, – это же Жук. Он у нас сильный, смелый и всех спасет.
– Он редактор спортивного журнала, а не Коммандос, – между делом заметил Баль.
– Сначала спасет соседей, потом спасет нас, – не обратив внимания на ремарки Бальзака, продолжил говорить Штирлиц, – может потом и зомби спасет заодно с планетой всей.
Он, наконец, вытащил из пальцев Еси свой рукав, и столько раз повторил слова про спасение, что чуть было сам в это не поверил. Есечка завороженная скорее уверенными интонациями Штирлица, чем смыслом его слов, немного успокоилась и на время свернула все операции по вызволению Жукова из вражеского стана зомбаков. Во взгляде Досточки ясно читалось, кто ее герой, успокаивающий перепуганных девушек, и это явно был не отбывший на поиски уцелевших редактор спортивного журнала. Баль кисло посматривал на всех собравшихся, но свое ценное скептическое мнение держал при себе.
Общими усилиями обыскали дом на предмет оружия против зомби.
– Негусто, – резюмировал Штирлиц.
За исключением топора, который унес с собой Жук, посуды и еды, у них имелись два тупых ножа, одна открывашка, три кривых гвоздя, штопор и банка подозрительных солений, которую в случае чего можно было метнуть. Арсенал не большой, для ближнего боя в основном и против зомбей совершенно бесполезный. Даже ножек от табуреток и тех не нашлось, по причине отсутствия самих табуреток, загородная резиденция Жукова была обставлена плетеными креслами.
На улице тем временем наметилось подозрительное оживление. Люди по-прежнему не орали, зомби не чавкали, а собаки не выли, но вот шаркающие с подволакиванием ног шаги и мычащие горловые стоны слышались теперь отлично.
Напряжение росло. В дверь влетело что-то с глухим звуком, как будто пустой башкой по дереву стукнули.
В доме все так и замерли, задержав дыхание.
– Открывайте, я это, – раздался бодрый голос Жукова с той стороны.
Трио и Баль в доме выдохнули и в четыре пары рук принялись сдвигать баррикаду от двери, чтобы впустить вернувшегося героя. Пред очами их в дверном проеме предстала картина, точно сошедшая с гобелена «Девочка с ягненком», только в роли девочки выступал пыльный и изрядно помятый Жуков с топором за поясом, в роли ягненка – белая коза Машка, а вместо овцы рядом топтался беззубый дед Ильич в шапке-ушанке, придерживающий подмышкой черного петуха.
Штир с Балем задвигали в обратную обваливающуюся баррикаду, пытаясь привести ее в боеспособный вид. Еся повисла на Жукове, отряхивая его от пыли и грязи, только от ее усилий он приобретал вид еще более пыльный и помятый. Досточка поила Ильича апельсиновым соком и слушала его старческие бредни про всадников апокалипсиса. Коза Машка жевала покрывало на кровати. Черный петух ходил по комнате, мел хвостом пол, кудахтал и гадил.
– Ну что там? – не выдержав, спросил Штирлиц у Жукова.
Хозяин недвижимости в деревни полной мертвецов недобро стрельнул глазами, набычился.
– А ничего. Много зомби, – неохотно ответил Жук, – без машины не выбраться.
Снаружи в подтверждение его словам поскреблись в стену и застонали, переходя в хрип. Пахнуло разложением. Думать о том, что стало с остальным немногочисленным населением деревни, резко расхотелось.
– Жук, а у тебя подпол тут есть или подвал? – спросил Баль, меняя тему.
– Неа, есть сарай на улице, так что подкопа не устроишь, – ответил Жуков.
Бальзак кивнул, в общем-то, он не с этими целями спрашивал, его скорее наоборот интересовало, нельзя ли пробраться в их бастион с тыла, на тот случай если тупые зомби неожиданно окажутся на редкость интеллектуальными.
Ильич, впадающий в религиозный экстаз, продолжал шамкать беззубым ртом про всадников апокалипсиса и звезду полынь на их бедовые головы. Досточка не знала, куда девать глаза, сидела рядом, тряслась, и уже было совершенно не понятно, кто ее пугает больше крестящийся сумасшедший дед, цитирующий Богослова, или разлагающиеся трупаки за окном.
Штирлиц препирался с Жуковым, разрабатывая план эвакуации. Досточка не выдержала и сбежала к козе Машке, жующей покрывало, оставив Ильича, повернувшегося на библейском эсхатологическом мифе, в обществе Бальзака. Тот слушал Ильича внимательно, исправляя неточности в трактовке Откровения и событий, связанных с поднятием мертвецов, а сам тем временем что-то чертил угольками на полу у окна. Есечка металась по комнате на грани истерики, петух путался у нее под ногами, недовольно кудахтая, отлетал. Зомби подвывали, мертвячиной тянуло все ощутимее.
– А может попробовать с ними договориться, предложить им свинку там или коровку? – тихо спросила Доста.
– Досточка, солнышко, ты, что никогда-никогда не смотрела фильмов про зомбиапокалипсис? Какие к чертям свинки, нас потом эти свинки самих съедят и не подавятся! – ответил ей Штир, порядком доведенный препирательствами с Жуковым, – Зомби же жрут мозги? Так и давайте отдадим им Жука, ему мозги вообще ни к чему.
– Ага, чтобы еще и мой… наш последний оплот надежды на их сторону перешел, нет уж! – резко отозвалась Еся, которая одного Жукова больше никуда отпускать не собиралась, без него было слишком страшно. Да и вообще он ей самой нужен.
– Баль, ты охренел? Зачем пентухи-то?! Тебе зомбаков мало, еще какую-нибудь ктулху призвать хочешь?! – закричал Штирлиц, заметивший, чем под шумок занялся Бальзак.
– Пентаграмма – один из старейших охранных символов, – совершенно спокойно ответил Баль, не отвлекаясь от черчения.
– И что? У нас зомби-мутанты из пробирок, им твои экзорцизмы до одного места, – иронично заметил Штир.
– Значит, буду вызывать какого-нибудь залетного сатану, а потом за ваши души попробую стравить его с зомбаками, – ответил их экзорцист-самоучка, не прекращая чертить углем кривоватые пентухи.
– А почему зомби-мутанты? Вдруг Баль прав и это действительно что-нибудь религиозное, ну там карма, кара небес, старое проклятие, – сказала Еся, резко прекратившая метаться по комнате, пугая петуха. – Тогда надо посыпать перед всеми входами и выходами соль, она злых духов отгоняет!
– Есечка, ты «Сверхъестественное» пересмотрела, какие злые духи? – спросил Жук, он этот самый сериал смотрел вместе с Есей, которой было слишком страшно смотреть его одной, и даже терпеливо слушал ее радостные повизгивания о братьях Винчестерах.
– Нет, но мало ли, – ответила Еся, бодро принявшаяся посыпать солью все возможные поверхности, так что даже в Досту прилетело.
– Вы с ума посходили? – спросил Штир, пытаясь остановить Есю, – Баль, ладно Еська – девушка впечатлительная, но ты-то разумный человек!
– Гаудеамус игитур… как его там?… Йу-ювенус дум сумус… эм… Пост юкундем ювентутем, пост молестем сенектутем… эээ… нос хахебит хумус, – мстительно забубнил Бальзак, который по латыни помнил еще только патерностер и про вени, види, вичи.
Впечатленные Штирлиц и Жук кинулись затыкать ему рот.
– Идиоты, это студенческий гимн, он только головную боль вызвать может! – крикнул Бальзак, отбиваясь от взбеленившихся друзей, возивших его по полу. – Отпустите меня, кретины! Да это я чтобы Ильича успокоить!
– А? – тупо спросили два добрых молодца, выпуская из хватки помятого парня, и посмотрели на Ильича.
Дедок спал, сбив ушанку на глаза и причмокивая во сне беззубым ртом.
– Ему страшно было и он, ну, бредил, я ему сказал, что есть специальные символы, которые демонов внутрь не пустят, что я их нарисую, и все будет хорошо, – отряхиваясь, сказал Баль, – он же старый человек, откинется еще…
Северная стена затряслась от мощных ударов, раздался истошный визг и все опять стихло.
Досточка испуганно пискнула, вжимаясь в кровать, Еся, побросавшая соль, спряталась за мужественно побледневшего Жукова, Штир заорал и стиснул Баля, тот хрипел, пытаясь не задохнуться. Ильич проснулся, зашамкал молитвы, перекрестился и снова уснул. Коза Машка, звякая колокольчиком, пыталась с покрывалом, на котором сидела Досточка, спрятаться за баррикаду.
Петух всполошился больше всех, закричал, захлопал крыльями, взлетел невысоко, врезался Есе в лопатки, роняя на пол, с клекотом приземлился на есину поясницу и в довершения ко всему больно клюнул упавшую девушку в попу. Еся забилась, закричала и разревелась. Жуков с жаждой отмщения в глазах кинулся карать петуха, петух кудахтал громче верещащей Еси и улепетывал от разъяренного хозяина дома по всей комнате.
– Оставь птицу, он за таймер! – хватая пробегающего мимо Жука за штанину, просипел отбившийся от испугавшегося Штира Бальзак. – Лучше женщину свою успокой.
Жуков, изображающий земное воплощение Немезиды, опомнился, петуху можно шею и потом свернуть, у него же Еся плачет!
Они дружно кинулись успокаивать Есю, которая жаждала смерти петуха еще больше чем Жук. Ей уже было плевать на зомби, которые хотели порвать их на лоскуты, плевать на то, что в этой комнате собрались последние выжившие и нужно держаться вместе, по заветам незабвенного Голливуда, на все плевать. Этой птичке больше не кукарекать.
– Выкинь его на улицу! – сказала Еся Жукову сквозь слезы.
– Хрен тебе, – ответил ей Бальзак. – Еще раз баррикаду разбирать не будем и петух нам нужен.
– Зачем это? – спросил Штирлиц, прежде чем Жук успел открыть рот, про баррикаду он был вполне согласен, а вот зачем им истеричная птица совершенно не понимал.
Баль поймал нервного петуха, прижал к себе, как родного, и стал наглаживать подергивающуюся птичью шею.
– Потому что остается призрачный шанс, что у этой байды с зомби все-таки мифическое происхождение, а значит, что с третьим криком петуха она пропадет, – лекторским тоном объяснил он свою мысль, расхаживая по комнате, петух пушил хвост и довольно квохчал. – Хотя зомби имеют явно не славянское происхождение, у нас вообще в мифотворчестве разлагающихся трупов не предусмотрено, разве что Кощей, да и тот скелет. Но! Упокоиться все равно должны.
– Эта курица только что тут орала, как будто ее резали, – сказал Жук.
Все резко замолчали прислушиваясь. В доме сопел спящий Ильич и цокала, переступая копытцами, коза Машка, на улице ухали и топтались зомби, сопевшие громче старого Ильича.
– И не помогло, – оборвав молчание, закончил свою мысль Жуков.
– Нужно чтобы перед рассветом, или после рассвета, или во время рассвета, я не знаю точно, как по времени кричат петухи, – ответил Баль, наглаживающий птичью спину.
– Еся, не надо птичку выкидывать, тебе же уже совсем не больно, ведь правда? – попыталась заступиться за несчастное создание Досточка.
– Ладно, пусть живет, – сдаваясь, буркнула Еся.
За окном, кряхтя и постанывая, шатались зомби. После всех воплей связанных с петухом, сидеть в тишине и относительной безопасности, слушая ковыляния трупаков, которые еще и с ритма постоянно сбивались, оказалось страшнее, чем бежать от этих же самых трупаков лесом-полем.
– Отчего так в России берёзы шумят?.. – надтреснутым голоском затянула Еся и тут же умолкла.
– Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, их трясут зомби… – бесцеремонно сказал Штирлиц, видя, что продолжения у концерта не будет. – Давай что-нибудь повеселее.
– По реке плывет топор из села Кукуева, – бойко начала Еся, но как-то стушевалась, и последние слова разобрать в ее бормотании стало свершено не возможно. – Ну, и пусть себе плывет железяка…
– Еся, – только и смогла сказать густо покрасневшая Досточка, поглядывая при этом почему-то на Штирлица.
– А мне нравится, – веско сказал Жуков.
Еся аж просияла вся и продолжила напевать с еще большим энтузиазмом:
– За лесами, за горами горы да леса. А за теми, за лесами лес да гора. А за тою за горою горы да леса. А за теми за лесами трын да трава. Там луга заповедным диким лесом поросли, и древа в том лесу стоеросовые, на них шишки простые, не кокосовые!
– Ты-то о петушиных криках откуда столько знаешь? – спросил Штир у Баля, не отвлекаясь больше на есино пение
– Я бедный студент гуманитарного вуза, у меня столько хлама в башке, – честно признался Бальзак, – ну, и я русские народные сказки читаю сейчас.
– А, вроде как бел-глюч камень алатырь и прочая фольклористика, – сказал Штирлиц, чуть нервно улыбаясь.
– Ага, а потом грибы отпустили, – в тон ему ответил Баль.
– Вроде бы взрослые люди, все смотрели фильмы про зомбиапокалипсис, а что делать все равно не знаем, – со вздохом сказал Штирлиц, рассматривая кривоватые пентаграммы на полу.
Еся задумалась, чтобы еще спеть, и пристала с этим к Досточке, которую отвлекала, дергая за штанину, коза Машка.
– А это что еще за фигня? – спросил Штир у Баля, указывая на какую-то непонятную угольную загогулину.
– Понятия не имею, – посмотрев на закорючки, ответил Бальзак, – может, пока вы с Жуком меня по полу валяли, линию нечаянно смазали.
– Это я цветочки нарисовать хотела, чтобы красиво было, а то тут все такое мрачное, – краснея, сказала Досточка.
Снаружи все так же шатались зомби, которые почему-то не предпринимали попыток прорваться внутрь или пожевать сруб. Еся негромко напевала веселые песенки, коза Машка позванивала колокольчиком, Ильич скрипел креслом, ворочаясь во сне.
Ан нет, все-таки предпринимали. С жутким грохотом, вместе с дверью обвалилась баррикада. Зомби стали протискиваться внутрь дома. Их было очень много, поэтому они застряли в дверном проеме, издавая утробное рычание и булькающие звуки, отпихивая друг друга и пытаясь протиснуться внутрь. Зрелище было не для слабонервных – пустые глаза, раскрытые рты с гнилыми зубами, сизые языки, впалые щеки, свисающие с костей куски мяса.
– Ну вот и доигрались, – резюмировал Баль.
Проснулся Ильич и, сорвав с головы ушанку, перекрестился. На секунду все замерли и бросились врассыпную. Рассыпная эта каким-то загадочным образом оказалась за спиной у Жукова, выхватившего топором, даже коза Машка и та решила за благо схорониться за людьми.
Мертвые неотвратимо надвигались, вытянув вперед жадные руки со скрюченными в предсмертных судорогах пальцами. Живые даже не вопили от ужаса, охватившего их, только плотнее вжимались в стену, уже понимая, что ничто не сможет им помочь.
Но их смерть взяла сегодня выходной.
На головы приближающихся зомби обвалился потолок, сквозь дыру в крыше прямо на одну из изрядно побитых жизнью пентаграмм Бальзака кто-то спрыгнул. Пред глазами изумленной публики и Жукова с топором предстал незнакомый мужик увешанный оружием в лучших традициях американских боевиков девяностых годов минувшего столетия. Автоматная очередь, ударившая по мертвецам, в секунду оглушила и ослепила людей.
Мужик этот оказался вполне живым, в отличие от визитеров, вломившихся прямо перед ним, он кряхтел, хрустел суставами, матерился, на чем свет стоит, стрелял с двух рук и резво скакал по обломкам потолочной балки и баррикады, вызывая профессиональную зависть у козы Машки.
Тело последнего зомби со смачным звуком тремя кусками упало на пол. Мужик прекратил стрелять. После всей этой пальбы и стонов зомби люди стояли, замерев, оглушенные тишиной. К отвратительной сладковатой вони от трупов примешался запах пороха.
– Не, так только в кино бывает, – гнусаво прошептала Еся, зажимающая нос. От пережитого ужаса от нее только огромные глаза в обрамлении белых волос и остались.
– Если б мы были в кино, то это была бы Милла Йовович, – так же шепотом ответил ей Баль, проявляя недюжие познания в современной поп-культуре, а потом обратился к незнакомцу, – Элис, ты ли это?
– Нет, Рэдфилд, не она, – в тон ответил незнакомец, демонстрируя свою просвещенность в играх жанра сурвивал хоррор. – Ну что, болезные, отомрите уже, спасать вас буду.
Болезные даже не пошевелились. Досточка как вжималась вся в Штира, закрывавшего ей глаза, уши и весь мир, так и продолжила вжиматься. Бальзак стоял ни жив ни мертв, вцепившись в трясущегося петуха, и таращился во все глаза на мужика этого загадочного. Штирлиц держал Досточку и старался не хлопнуться в обморок, что было бы несколько не по-мужски. Где-то за их спинами в самом углу дед Ильич тихо плакал в шерсть козе Машке. Жук просто стоял с топором, и его спина выглядела очень мужественно. Есечку мутило, но она пока держалась, мужественно прямая спина Жукова ей в этом морально помогала.
– Там джип, – приказным тоном, чуть ли не по слогам сказал мужик, указывая на дверь, – зомби больше нет. Пойдемте, я вас отвезу в безопасное место.
На удивление его тон и уверенность подействовали. Вот что значит профессионал.
Они с трудом выбрались из дома по тому, что осталось от зомби и баррикады. Все это хлюпало, скрипело железными пружинами старой кровати, разило, разъезжалось под ногами и норовило обвалиться. Джип, действительно, оказался снаружи, но не у самого дома, а в конце улицы. Они, вполне бодро и молча, дошли до машины, там-то их и накрыло. Ильич, кажется, совсем тронулся в уме, хорошо хоть его безумие было тихим. Еся и Штир, мало стесняясь друг друга, выворачивали желудки в кустах. Жуков обнимал топор и вряд ли собирался с ним расставаться в ближайшем будущем. Досточка просто тихо плакала, то бледнея, то зеленея. Баль стоял рядом с джипом, нервно наглаживая черного петуха. Спасший их, обвешанный оружием, курил, опираясь на капот. Зомби в округе не наблюдалось, хотя следы их пребывания чувствовались повсюду: и в потоптанной земле, и в покосившихся заборах, и в слегка перекошенных домах, с разбитыми окнами.
Занимался рассвет. В березовой рощице заливалась песней какая-то пташка. Журчала река. Ветер с поля терпко пах травой и васильками, унося с собой запах мертвечины. Вскинувшийся петух прокричал первый раз. Их спаситель дернулся на звук, вскидывая автомат.
– Тьфу ты, – плюнул он, туша сигарету, – ты бы отпустил его что ли?
Баль повернулся на голос, все так же нервно поглаживая петуха. Мужик посмотрел на бледного растрепанного, перемазанного в угле Бальзака, которого Штир с Жуком поваляли больше, чем те же зомби, заглянул в темные глаза, и бездна глянула ему в ответ. Тот кашлянул, подавившись.
В третий раз петух закричал, когда джип с бледными чуть живыми людьми уже подъезжал к секретной военной базе.
Примечания:
Село Кукуево – высосано автором из пальца, но в Смоленской области есть три деревни на берегу рек Осиновка, Слепынька и Стряна. Так же деревня Кукуево есть в Новгородской и Архангельской областях, а в Тверской области деревни с таким названием целых две.
Т-25А — марка колёсного трактора выпускающегося Владимирским тракторным заводом с 1973 года. голубой трактор Т-25
Коммандос – фильм с Арнольдом Шварценеггером в главной роли.
Всадники Апокалипсиса – термин, описывающий четырех персонажей из шестой главы Откровения Иоанна Богослова.
Звезда полынь – символ наказаний Господних, упоминается в восьмой главе Откровения Иоанна Богослова.
Откровение Иоанна Богослова – последняя книга Нового завета, описывающая Апокалипсис.
Эсхатологический миф – миф о конце света.
Картина-гобелен «Девочка с ягненком»
Ктулху (м. р. ед. ч.) - божество, Зверь миров, спящий на дне Тихого океана, но, тем не менее, способный воздействовать на разум человека.
"Сверхъестественное" – мистический сериал.
Братья Винчестеры – главные герои сериала "Сверхъестественное".
Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus! – первый куплет студенческого гимна на латинском языке. Перевод: Итак, будем веселиться, пока мы молоды! Жизнь пройдет, иссякнут силы, ждет
всех смертных мрак могилы, так велит природа.
Немезида — Древнегреческая богиня возмездия.
Бел-горюч камня Алатырь – в древнерусском фольклоре священный камень, центр мироздания, "всем камням камень". Штир осознано коверкает его название.
За лесами, за горами горы да леса,
А за теми за лесами лес да гора –
А за тою за горою горы да леса,
А за теми за лесами трын да трава;
Там луга заповедным диким лесом поросли,
И древа в том лесу стоеросовые,
На них шишки простые, не кокосовые! – колыбельная Катерины из сказки В. Даля о Иване Молодом сержанте удалой голове, без роду, без племени, спроста без прозвища.
Элис – главная героиня всех частей фильма "Обитель зла".
Милла Йовович – актриса, исполнительница роли Элис во всех частях фильма «Обитель зла».
Клэр Рэдфилд – персонаж игр серии "Обитель зла".
Сурвивал хоррор (Survival horror) – если переводить дословно, то выживание в ужасе, жанр компьютерных игр, к которому относятся игры серии "Обитель зла".
Джип – он же внедорожник, в зависимости от модели, может иметь от 4 до 9 посадочных мест.
На черного петуха, белую козу и старого деда голого энтузиазма не хватило, так что как-нибудь сами.
URL записиПо хорошему на то, что это соционика можно забить, рассказец не об этом, он о зомбаках
Название: Давай постреляем зомби
Автор: curious anonym
Бета и Гамма: Чеширский Кысь и Go Go Guu
Фандом: соционика
Рейтинг: PG-13, за описание зомбаков
Жанр: сатира, мистика
Размер: 3 683 слова
Предупреждения: одинокое слово "хрен" в том самом смысле, графическое описание зомби, сомнительное чувство юмора любопытного анонима и ее столь же сомнительная осведомленность в соционике.
От автора: Писалось для Чеширский Кысь, которая и сама приложила к написанию лапку. В эти грешные три с лишним тысячи слов любопытный анонимус умудрился впихнуть, кроме самой заявки, невпихуемое. Аллюзий и всякого символизма в тексте чуть больше чем дохрена.
Пользуясь случаем, передаю привет, реверанс и восторги undel за "До третьих петухов".
Саммари: Т14-17 male!Жуков, male!Штирлиц, male!Бальзак, fem!Есенин, fem!Достоевский. Лето. Живописная русская деревня: берёзовая роща, быстрая речка, ржавый трактор посреди василькового поля и т.д. Идиллию нарушают зомби, сбежавшие из секретной лаборатории неподалёку. Последние уцелевшие жители деревни окопались в доме Жукова и обороняются. "- Отчего так в России берёзы шумят? – Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, их трясут зомби…"
Примечания
читать дальше
Культурный отдых на лоне природы в селе Кукуево, обещал быть замечательным особенно после трудовой недели. Пока честная компания в лице Еси, Досточки, Бальзака и Штирлица еще только добиралась до места назначения, Штир успел изойтись шуточками на все лады: и про название деревни, в которой у Жукова был домик, и про сельхоз орудия, плавающие по реке, и про русские дороги, и про самого Жукова заодно. Потому что он, сволочь такая, еще в вечер пятницы отбыл из столицы в глубинку, предоставив им увлекательную возможность добираться по навигатору.
Как бы то ни было они благополучно прибыли на место и, побросав вещи в доме, отправились активно заниматься долгожданным культурным отдыхом.
Живописная местность вокруг села, имеющего богатую историю в русском фольклоре, радовала глаз березами и быстрой речкой. На васильковом поле, посреди которого торчал ржавый трактор Т-25А, нежно голубеющий остатками облупившейся краски в лучах заката, Досточка с Есей собирали цветы на веночки. Веночки эти девушкам хотелось сплавить вниз по течению реки. До того, что праздник Ивана Купалы не пришелся на эти выходные, юным городским созданиям не было никакого дела. Штирлиц возился с костром, за дровами для которого совершил варварский набег с топором на березовую рощицу. Жуков пытался приобщить, походившего на бледную моль, Бальзака к прелестям сельской романтики с помощью рыбалки, тут же на бережку речки, и местных баек. Бальзак послушно сидел с удочкой, в пол-уха слушая о том, как в затоне, утонула лошадь с телегой, хотя воды там было по щиколотку, ну максимум по колено, и о секретной правительственной лаборатории, расположившейся где-то за березовой рощей. На рыбу, бредни Жукова и природу в целом Балю было наплевать, он зачитывался русскими народными сказками о чертях и прочей нечисти.
Всю эту сельскую идиллию резко прервали своим появлением… зомби, которых как-то никто не ждал даже после рассказов Жукова о секретных испытаниях всяких ядохимикатов на людях в лабораториях за местным лесочком.
Зомбаки были самые что ни на есть вканонные, они шли неровными рядочками, окружая живых с трех сторон. Томная романтика вечера в деревне схлынула под разлагающимся напором ароматных ходячих кусков мяса. Ожившие мертвецы выглядели колоритнее киношных: серая кожа отваливалась вместе с плотью, следы зубов на разных частях тела, местами выгрызенные куски, в общем, все прелести каннибализма были на лицо. Хотя подались вполне свеженькие экземпляры, только надкушенные, так сказать, они были опаснее всего, так как двигались проворнее остальных, им не мешали отсутствующие конечности или сгнившие сухожилия. Этих зомби легко было принять за людей, не смотря на вялые угловатые движения, что могло послужить роковой ошибкой. Но встречались и настоящие развалины, от вида и смрада которых хотелось уединиться в каких-нибудь кустах, слезно прощаясь с содержимым желудка. Крови не было, она давно свернулась и почернела, превратившись в эдакую боевую раскраску на телах живых мертвецов. Пустые, местами отсутствующие глаза выцвели и приобрели водянистый серый цвет, зрачки были сужены и не реагировали на свет. Зомби не видели, они слышали и чувствовали свежую теплую плоть, пригодную для пищи. Пожалуй, только общий силуэт и лохмотья одежды являлись признаками того, что некогда эти монстры были людьми.
Бросив удочку и, схватив в одну руку Есю, которая хрупкая девушка и в босоножках, а в другую Баля, который хотя и мужик, но больно уж на моль бледную похож, Жук резво бросился бежать через поле к дому. Штирлиц, хоть и не внушал Жукову особого доверия, но в том, что бегает он быстро и Досточку с собой прихватит, сомневаться не приходилось.
Машин, оставленных компанией у дома, на месте не оказалось, видимо местные умельцы уже успели их взломать и укатить из деревушки куда подальше. Зато кругом было полно зомбаков.
В лучших традициях фильмов ужасов компания молодых людей забаррикадировалась в деревянном доме посреди глуши, вокруг которого гуляли ожившие мертвецы.
– Слушайте, а может это вообще не зомби, а местные алкоголики и у них этот… как его?.. О!.. бодун у них, – предположил Штир, двигая вместе с Жуковым железную советскую кровать к двери.
– А топор, торчащий из башки у одного из них, – это средство от похмелья, – саркастически ответил Баль, высматривая, чем бы еще перегородить окно, – Штир, кстати, о топорах…
Тот показал жестом сторону печки, около которой валялся захваченный им во время бегства инструмент. Баль кивнул.
– Эй, послушайте, а там же люди еще остались, их спасать надо, сожрут ведь! – взволновано сказала Досточка.
Все посмотрели на нее и вспомнили, что бывает в ужастиках с героями, когда они рьяно пытаются кого-то спасти.
– Ну, я криков за окном пока не слышу, – ответил Баль.
И правда, тишина стояла несколько гнетущая.
– Надо спасать, – сказал Жук, как отрезал, поднял у печки топор, одним рывком сдвинул кровать вместе со Штиром, повисшим на железной спинке, и вышел в ночь к зомбакам спасать от них сельское население.
– Досточка, что же ты наделала? – со слезами в голосе спросила Еся, которая, видимо, уже устраивала Жукову военные похороны, как павшему во время подвига герою. – А нас кто спасать будет? Я вообще блондинка, а блондинок всегда первыми убивают!
Штирлиц с Балем даже оторвались от восстановления баррикады, пытаясь нащупать в последнем заявлении девушки логику. Досточка глазами с влажной поволокой
умоляюще смотрела на парней.
– Не паникуй, Есечка, – стараясь успокоить, сказал Штирлиц, – ты, что Жука нашего не знаешь, его же ни одна зараза не возьмет.
Еся согласно закивала, мол, действительно знает и действительно не возьмет.
– Мы костер потушить забыли, – так же внезапно, как и в первый раз, подола голос тихая Досточка, прибывавшая в глубоком шоке от увиденного кошмара посреди российской глубинки.
– Это не та проблема, которая должна тебя волновать, – ответил Штир, сам только сейчас вспоминая о непотушенном костере.
– Не хорошо как-то, пожар может начаться, – сказала Досточка.
– Мы все равно умрем, какая разница от зомбей или от пожара? – меланхолично спросил Баль, доставая из печки угольки.
– Вот ты только еще не начинай¸ – попросил его Штирлиц, которому и девушек на свою голову хватало.
На улице все так же было подозрительно тихо, собаки не выли, люди не орали, зомби со смачным хрустом никого не жрали и только кузнечики стрекотали себе преспокойно в траве. Не верилось даже, что где-то там за загороженной всяким хламом дверью ходят ожившие жертвы научных экспериментов и плодят себе подобных. Только мертвечиной да гнилью в доме завоняло ощутимее.
– Жука долго нет, может за ним пойти, с ним что-то могло случиться, может его спасать надо, – начала причитать Еся, схватив Штира за рукав.
Штирлиц же сверкнул глазами на Бальзака, чтобы тот молчал, а то после замечаний их вечно недовольного критика Еся себе таких страстей напридумывает, что сама кинется спасать Жукова, но Баль возился с угольками, ему было не до их смертных дел.
– Ну, что с ним может случиться, – поглаживая Есю по голове и пытаясь вырвать свой рукав из цепких пальцев, сказал Штир, – это же Жук. Он у нас сильный, смелый и всех спасет.
– Он редактор спортивного журнала, а не Коммандос, – между делом заметил Баль.
– Сначала спасет соседей, потом спасет нас, – не обратив внимания на ремарки Бальзака, продолжил говорить Штирлиц, – может потом и зомби спасет заодно с планетой всей.
Он, наконец, вытащил из пальцев Еси свой рукав, и столько раз повторил слова про спасение, что чуть было сам в это не поверил. Есечка завороженная скорее уверенными интонациями Штирлица, чем смыслом его слов, немного успокоилась и на время свернула все операции по вызволению Жукова из вражеского стана зомбаков. Во взгляде Досточки ясно читалось, кто ее герой, успокаивающий перепуганных девушек, и это явно был не отбывший на поиски уцелевших редактор спортивного журнала. Баль кисло посматривал на всех собравшихся, но свое ценное скептическое мнение держал при себе.
Общими усилиями обыскали дом на предмет оружия против зомби.
– Негусто, – резюмировал Штирлиц.
За исключением топора, который унес с собой Жук, посуды и еды, у них имелись два тупых ножа, одна открывашка, три кривых гвоздя, штопор и банка подозрительных солений, которую в случае чего можно было метнуть. Арсенал не большой, для ближнего боя в основном и против зомбей совершенно бесполезный. Даже ножек от табуреток и тех не нашлось, по причине отсутствия самих табуреток, загородная резиденция Жукова была обставлена плетеными креслами.
На улице тем временем наметилось подозрительное оживление. Люди по-прежнему не орали, зомби не чавкали, а собаки не выли, но вот шаркающие с подволакиванием ног шаги и мычащие горловые стоны слышались теперь отлично.
Напряжение росло. В дверь влетело что-то с глухим звуком, как будто пустой башкой по дереву стукнули.
В доме все так и замерли, задержав дыхание.
– Открывайте, я это, – раздался бодрый голос Жукова с той стороны.
Трио и Баль в доме выдохнули и в четыре пары рук принялись сдвигать баррикаду от двери, чтобы впустить вернувшегося героя. Пред очами их в дверном проеме предстала картина, точно сошедшая с гобелена «Девочка с ягненком», только в роли девочки выступал пыльный и изрядно помятый Жуков с топором за поясом, в роли ягненка – белая коза Машка, а вместо овцы рядом топтался беззубый дед Ильич в шапке-ушанке, придерживающий подмышкой черного петуха.
Штир с Балем задвигали в обратную обваливающуюся баррикаду, пытаясь привести ее в боеспособный вид. Еся повисла на Жукове, отряхивая его от пыли и грязи, только от ее усилий он приобретал вид еще более пыльный и помятый. Досточка поила Ильича апельсиновым соком и слушала его старческие бредни про всадников апокалипсиса. Коза Машка жевала покрывало на кровати. Черный петух ходил по комнате, мел хвостом пол, кудахтал и гадил.
– Ну что там? – не выдержав, спросил Штирлиц у Жукова.
Хозяин недвижимости в деревни полной мертвецов недобро стрельнул глазами, набычился.
– А ничего. Много зомби, – неохотно ответил Жук, – без машины не выбраться.
Снаружи в подтверждение его словам поскреблись в стену и застонали, переходя в хрип. Пахнуло разложением. Думать о том, что стало с остальным немногочисленным населением деревни, резко расхотелось.
– Жук, а у тебя подпол тут есть или подвал? – спросил Баль, меняя тему.
– Неа, есть сарай на улице, так что подкопа не устроишь, – ответил Жуков.
Бальзак кивнул, в общем-то, он не с этими целями спрашивал, его скорее наоборот интересовало, нельзя ли пробраться в их бастион с тыла, на тот случай если тупые зомби неожиданно окажутся на редкость интеллектуальными.
Ильич, впадающий в религиозный экстаз, продолжал шамкать беззубым ртом про всадников апокалипсиса и звезду полынь на их бедовые головы. Досточка не знала, куда девать глаза, сидела рядом, тряслась, и уже было совершенно не понятно, кто ее пугает больше крестящийся сумасшедший дед, цитирующий Богослова, или разлагающиеся трупаки за окном.
Штирлиц препирался с Жуковым, разрабатывая план эвакуации. Досточка не выдержала и сбежала к козе Машке, жующей покрывало, оставив Ильича, повернувшегося на библейском эсхатологическом мифе, в обществе Бальзака. Тот слушал Ильича внимательно, исправляя неточности в трактовке Откровения и событий, связанных с поднятием мертвецов, а сам тем временем что-то чертил угольками на полу у окна. Есечка металась по комнате на грани истерики, петух путался у нее под ногами, недовольно кудахтая, отлетал. Зомби подвывали, мертвячиной тянуло все ощутимее.
– А может попробовать с ними договориться, предложить им свинку там или коровку? – тихо спросила Доста.
– Досточка, солнышко, ты, что никогда-никогда не смотрела фильмов про зомбиапокалипсис? Какие к чертям свинки, нас потом эти свинки самих съедят и не подавятся! – ответил ей Штир, порядком доведенный препирательствами с Жуковым, – Зомби же жрут мозги? Так и давайте отдадим им Жука, ему мозги вообще ни к чему.
– Ага, чтобы еще и мой… наш последний оплот надежды на их сторону перешел, нет уж! – резко отозвалась Еся, которая одного Жукова больше никуда отпускать не собиралась, без него было слишком страшно. Да и вообще он ей самой нужен.
– Баль, ты охренел? Зачем пентухи-то?! Тебе зомбаков мало, еще какую-нибудь ктулху призвать хочешь?! – закричал Штирлиц, заметивший, чем под шумок занялся Бальзак.
– Пентаграмма – один из старейших охранных символов, – совершенно спокойно ответил Баль, не отвлекаясь от черчения.
– И что? У нас зомби-мутанты из пробирок, им твои экзорцизмы до одного места, – иронично заметил Штир.
– Значит, буду вызывать какого-нибудь залетного сатану, а потом за ваши души попробую стравить его с зомбаками, – ответил их экзорцист-самоучка, не прекращая чертить углем кривоватые пентухи.
– А почему зомби-мутанты? Вдруг Баль прав и это действительно что-нибудь религиозное, ну там карма, кара небес, старое проклятие, – сказала Еся, резко прекратившая метаться по комнате, пугая петуха. – Тогда надо посыпать перед всеми входами и выходами соль, она злых духов отгоняет!
– Есечка, ты «Сверхъестественное» пересмотрела, какие злые духи? – спросил Жук, он этот самый сериал смотрел вместе с Есей, которой было слишком страшно смотреть его одной, и даже терпеливо слушал ее радостные повизгивания о братьях Винчестерах.
– Нет, но мало ли, – ответила Еся, бодро принявшаяся посыпать солью все возможные поверхности, так что даже в Досту прилетело.
– Вы с ума посходили? – спросил Штир, пытаясь остановить Есю, – Баль, ладно Еська – девушка впечатлительная, но ты-то разумный человек!
– Гаудеамус игитур… как его там?… Йу-ювенус дум сумус… эм… Пост юкундем ювентутем, пост молестем сенектутем… эээ… нос хахебит хумус, – мстительно забубнил Бальзак, который по латыни помнил еще только патерностер и про вени, види, вичи.
Впечатленные Штирлиц и Жук кинулись затыкать ему рот.
– Идиоты, это студенческий гимн, он только головную боль вызвать может! – крикнул Бальзак, отбиваясь от взбеленившихся друзей, возивших его по полу. – Отпустите меня, кретины! Да это я чтобы Ильича успокоить!
– А? – тупо спросили два добрых молодца, выпуская из хватки помятого парня, и посмотрели на Ильича.
Дедок спал, сбив ушанку на глаза и причмокивая во сне беззубым ртом.
– Ему страшно было и он, ну, бредил, я ему сказал, что есть специальные символы, которые демонов внутрь не пустят, что я их нарисую, и все будет хорошо, – отряхиваясь, сказал Баль, – он же старый человек, откинется еще…
Северная стена затряслась от мощных ударов, раздался истошный визг и все опять стихло.
Досточка испуганно пискнула, вжимаясь в кровать, Еся, побросавшая соль, спряталась за мужественно побледневшего Жукова, Штир заорал и стиснул Баля, тот хрипел, пытаясь не задохнуться. Ильич проснулся, зашамкал молитвы, перекрестился и снова уснул. Коза Машка, звякая колокольчиком, пыталась с покрывалом, на котором сидела Досточка, спрятаться за баррикаду.
Петух всполошился больше всех, закричал, захлопал крыльями, взлетел невысоко, врезался Есе в лопатки, роняя на пол, с клекотом приземлился на есину поясницу и в довершения ко всему больно клюнул упавшую девушку в попу. Еся забилась, закричала и разревелась. Жуков с жаждой отмщения в глазах кинулся карать петуха, петух кудахтал громче верещащей Еси и улепетывал от разъяренного хозяина дома по всей комнате.
– Оставь птицу, он за таймер! – хватая пробегающего мимо Жука за штанину, просипел отбившийся от испугавшегося Штира Бальзак. – Лучше женщину свою успокой.
Жуков, изображающий земное воплощение Немезиды, опомнился, петуху можно шею и потом свернуть, у него же Еся плачет!
Они дружно кинулись успокаивать Есю, которая жаждала смерти петуха еще больше чем Жук. Ей уже было плевать на зомби, которые хотели порвать их на лоскуты, плевать на то, что в этой комнате собрались последние выжившие и нужно держаться вместе, по заветам незабвенного Голливуда, на все плевать. Этой птичке больше не кукарекать.
– Выкинь его на улицу! – сказала Еся Жукову сквозь слезы.
– Хрен тебе, – ответил ей Бальзак. – Еще раз баррикаду разбирать не будем и петух нам нужен.
– Зачем это? – спросил Штирлиц, прежде чем Жук успел открыть рот, про баррикаду он был вполне согласен, а вот зачем им истеричная птица совершенно не понимал.
Баль поймал нервного петуха, прижал к себе, как родного, и стал наглаживать подергивающуюся птичью шею.
– Потому что остается призрачный шанс, что у этой байды с зомби все-таки мифическое происхождение, а значит, что с третьим криком петуха она пропадет, – лекторским тоном объяснил он свою мысль, расхаживая по комнате, петух пушил хвост и довольно квохчал. – Хотя зомби имеют явно не славянское происхождение, у нас вообще в мифотворчестве разлагающихся трупов не предусмотрено, разве что Кощей, да и тот скелет. Но! Упокоиться все равно должны.
– Эта курица только что тут орала, как будто ее резали, – сказал Жук.
Все резко замолчали прислушиваясь. В доме сопел спящий Ильич и цокала, переступая копытцами, коза Машка, на улице ухали и топтались зомби, сопевшие громче старого Ильича.
– И не помогло, – оборвав молчание, закончил свою мысль Жуков.
– Нужно чтобы перед рассветом, или после рассвета, или во время рассвета, я не знаю точно, как по времени кричат петухи, – ответил Баль, наглаживающий птичью спину.
– Еся, не надо птичку выкидывать, тебе же уже совсем не больно, ведь правда? – попыталась заступиться за несчастное создание Досточка.
– Ладно, пусть живет, – сдаваясь, буркнула Еся.
За окном, кряхтя и постанывая, шатались зомби. После всех воплей связанных с петухом, сидеть в тишине и относительной безопасности, слушая ковыляния трупаков, которые еще и с ритма постоянно сбивались, оказалось страшнее, чем бежать от этих же самых трупаков лесом-полем.
– Отчего так в России берёзы шумят?.. – надтреснутым голоском затянула Еся и тут же умолкла.
– Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, их трясут зомби… – бесцеремонно сказал Штирлиц, видя, что продолжения у концерта не будет. – Давай что-нибудь повеселее.
– По реке плывет топор из села Кукуева, – бойко начала Еся, но как-то стушевалась, и последние слова разобрать в ее бормотании стало свершено не возможно. – Ну, и пусть себе плывет железяка…
– Еся, – только и смогла сказать густо покрасневшая Досточка, поглядывая при этом почему-то на Штирлица.
– А мне нравится, – веско сказал Жуков.
Еся аж просияла вся и продолжила напевать с еще большим энтузиазмом:
– За лесами, за горами горы да леса. А за теми, за лесами лес да гора. А за тою за горою горы да леса. А за теми за лесами трын да трава. Там луга заповедным диким лесом поросли, и древа в том лесу стоеросовые, на них шишки простые, не кокосовые!
– Ты-то о петушиных криках откуда столько знаешь? – спросил Штир у Баля, не отвлекаясь больше на есино пение
– Я бедный студент гуманитарного вуза, у меня столько хлама в башке, – честно признался Бальзак, – ну, и я русские народные сказки читаю сейчас.
– А, вроде как бел-глюч камень алатырь и прочая фольклористика, – сказал Штирлиц, чуть нервно улыбаясь.
– Ага, а потом грибы отпустили, – в тон ему ответил Баль.
– Вроде бы взрослые люди, все смотрели фильмы про зомбиапокалипсис, а что делать все равно не знаем, – со вздохом сказал Штирлиц, рассматривая кривоватые пентаграммы на полу.
Еся задумалась, чтобы еще спеть, и пристала с этим к Досточке, которую отвлекала, дергая за штанину, коза Машка.
– А это что еще за фигня? – спросил Штир у Баля, указывая на какую-то непонятную угольную загогулину.
– Понятия не имею, – посмотрев на закорючки, ответил Бальзак, – может, пока вы с Жуком меня по полу валяли, линию нечаянно смазали.
– Это я цветочки нарисовать хотела, чтобы красиво было, а то тут все такое мрачное, – краснея, сказала Досточка.
Снаружи все так же шатались зомби, которые почему-то не предпринимали попыток прорваться внутрь или пожевать сруб. Еся негромко напевала веселые песенки, коза Машка позванивала колокольчиком, Ильич скрипел креслом, ворочаясь во сне.
Ан нет, все-таки предпринимали. С жутким грохотом, вместе с дверью обвалилась баррикада. Зомби стали протискиваться внутрь дома. Их было очень много, поэтому они застряли в дверном проеме, издавая утробное рычание и булькающие звуки, отпихивая друг друга и пытаясь протиснуться внутрь. Зрелище было не для слабонервных – пустые глаза, раскрытые рты с гнилыми зубами, сизые языки, впалые щеки, свисающие с костей куски мяса.
– Ну вот и доигрались, – резюмировал Баль.
Проснулся Ильич и, сорвав с головы ушанку, перекрестился. На секунду все замерли и бросились врассыпную. Рассыпная эта каким-то загадочным образом оказалась за спиной у Жукова, выхватившего топором, даже коза Машка и та решила за благо схорониться за людьми.
Мертвые неотвратимо надвигались, вытянув вперед жадные руки со скрюченными в предсмертных судорогах пальцами. Живые даже не вопили от ужаса, охватившего их, только плотнее вжимались в стену, уже понимая, что ничто не сможет им помочь.
Но их смерть взяла сегодня выходной.
На головы приближающихся зомби обвалился потолок, сквозь дыру в крыше прямо на одну из изрядно побитых жизнью пентаграмм Бальзака кто-то спрыгнул. Пред глазами изумленной публики и Жукова с топором предстал незнакомый мужик увешанный оружием в лучших традициях американских боевиков девяностых годов минувшего столетия. Автоматная очередь, ударившая по мертвецам, в секунду оглушила и ослепила людей.
Мужик этот оказался вполне живым, в отличие от визитеров, вломившихся прямо перед ним, он кряхтел, хрустел суставами, матерился, на чем свет стоит, стрелял с двух рук и резво скакал по обломкам потолочной балки и баррикады, вызывая профессиональную зависть у козы Машки.
Тело последнего зомби со смачным звуком тремя кусками упало на пол. Мужик прекратил стрелять. После всей этой пальбы и стонов зомби люди стояли, замерев, оглушенные тишиной. К отвратительной сладковатой вони от трупов примешался запах пороха.
– Не, так только в кино бывает, – гнусаво прошептала Еся, зажимающая нос. От пережитого ужаса от нее только огромные глаза в обрамлении белых волос и остались.
– Если б мы были в кино, то это была бы Милла Йовович, – так же шепотом ответил ей Баль, проявляя недюжие познания в современной поп-культуре, а потом обратился к незнакомцу, – Элис, ты ли это?
– Нет, Рэдфилд, не она, – в тон ответил незнакомец, демонстрируя свою просвещенность в играх жанра сурвивал хоррор. – Ну что, болезные, отомрите уже, спасать вас буду.
Болезные даже не пошевелились. Досточка как вжималась вся в Штира, закрывавшего ей глаза, уши и весь мир, так и продолжила вжиматься. Бальзак стоял ни жив ни мертв, вцепившись в трясущегося петуха, и таращился во все глаза на мужика этого загадочного. Штирлиц держал Досточку и старался не хлопнуться в обморок, что было бы несколько не по-мужски. Где-то за их спинами в самом углу дед Ильич тихо плакал в шерсть козе Машке. Жук просто стоял с топором, и его спина выглядела очень мужественно. Есечку мутило, но она пока держалась, мужественно прямая спина Жукова ей в этом морально помогала.
– Там джип, – приказным тоном, чуть ли не по слогам сказал мужик, указывая на дверь, – зомби больше нет. Пойдемте, я вас отвезу в безопасное место.
На удивление его тон и уверенность подействовали. Вот что значит профессионал.
Они с трудом выбрались из дома по тому, что осталось от зомби и баррикады. Все это хлюпало, скрипело железными пружинами старой кровати, разило, разъезжалось под ногами и норовило обвалиться. Джип, действительно, оказался снаружи, но не у самого дома, а в конце улицы. Они, вполне бодро и молча, дошли до машины, там-то их и накрыло. Ильич, кажется, совсем тронулся в уме, хорошо хоть его безумие было тихим. Еся и Штир, мало стесняясь друг друга, выворачивали желудки в кустах. Жуков обнимал топор и вряд ли собирался с ним расставаться в ближайшем будущем. Досточка просто тихо плакала, то бледнея, то зеленея. Баль стоял рядом с джипом, нервно наглаживая черного петуха. Спасший их, обвешанный оружием, курил, опираясь на капот. Зомби в округе не наблюдалось, хотя следы их пребывания чувствовались повсюду: и в потоптанной земле, и в покосившихся заборах, и в слегка перекошенных домах, с разбитыми окнами.
Занимался рассвет. В березовой рощице заливалась песней какая-то пташка. Журчала река. Ветер с поля терпко пах травой и васильками, унося с собой запах мертвечины. Вскинувшийся петух прокричал первый раз. Их спаситель дернулся на звук, вскидывая автомат.
– Тьфу ты, – плюнул он, туша сигарету, – ты бы отпустил его что ли?
Баль повернулся на голос, все так же нервно поглаживая петуха. Мужик посмотрел на бледного растрепанного, перемазанного в угле Бальзака, которого Штир с Жуком поваляли больше, чем те же зомби, заглянул в темные глаза, и бездна глянула ему в ответ. Тот кашлянул, подавившись.
В третий раз петух закричал, когда джип с бледными чуть живыми людьми уже подъезжал к секретной военной базе.
Примечания:
Село Кукуево – высосано автором из пальца, но в Смоленской области есть три деревни на берегу рек Осиновка, Слепынька и Стряна. Так же деревня Кукуево есть в Новгородской и Архангельской областях, а в Тверской области деревни с таким названием целых две.
Т-25А — марка колёсного трактора выпускающегося Владимирским тракторным заводом с 1973 года. голубой трактор Т-25
Коммандос – фильм с Арнольдом Шварценеггером в главной роли.
Всадники Апокалипсиса – термин, описывающий четырех персонажей из шестой главы Откровения Иоанна Богослова.
Звезда полынь – символ наказаний Господних, упоминается в восьмой главе Откровения Иоанна Богослова.
Откровение Иоанна Богослова – последняя книга Нового завета, описывающая Апокалипсис.
Эсхатологический миф – миф о конце света.
Картина-гобелен «Девочка с ягненком»
Ктулху (м. р. ед. ч.) - божество, Зверь миров, спящий на дне Тихого океана, но, тем не менее, способный воздействовать на разум человека.
"Сверхъестественное" – мистический сериал.
Братья Винчестеры – главные герои сериала "Сверхъестественное".
Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus! – первый куплет студенческого гимна на латинском языке. Перевод: Итак, будем веселиться, пока мы молоды! Жизнь пройдет, иссякнут силы, ждет
всех смертных мрак могилы, так велит природа.
Немезида — Древнегреческая богиня возмездия.
Бел-горюч камня Алатырь – в древнерусском фольклоре священный камень, центр мироздания, "всем камням камень". Штир осознано коверкает его название.
За лесами, за горами горы да леса,
А за теми за лесами лес да гора –
А за тою за горою горы да леса,
А за теми за лесами трын да трава;
Там луга заповедным диким лесом поросли,
И древа в том лесу стоеросовые,
На них шишки простые, не кокосовые! – колыбельная Катерины из сказки В. Даля о Иване Молодом сержанте удалой голове, без роду, без племени, спроста без прозвища.
Элис – главная героиня всех частей фильма "Обитель зла".
Милла Йовович – актриса, исполнительница роли Элис во всех частях фильма «Обитель зла».
Клэр Рэдфилд – персонаж игр серии "Обитель зла".
Сурвивал хоррор (Survival horror) – если переводить дословно, то выживание в ужасе, жанр компьютерных игр, к которому относятся игры серии "Обитель зла".
Джип – он же внедорожник, в зависимости от модели, может иметь от 4 до 9 посадочных мест.
На черного петуха, белую козу и старого деда голого энтузиазма не хватило, так что как-нибудь сами.
@темы: мы делили апельсин, много наших полегло, Поставлю капчу, чтоб и вам противно..., Бабуся!Как бы нам проехать в Мордор?
-
-
21.09.2012 в 00:52-
-
21.09.2012 в 00:58-
-
21.09.2012 в 03:19-
-
21.09.2012 в 19:40-
-
21.09.2012 в 22:35